Неточные совпадения
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на людей за погубленную жизнь. Некоторые верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы
показать: я-де
не трус! Некоторые веруют по торопливости, но большинство от
страха. Сих, последних, я
не того…
не очень уважаю.
Не то на него нападал нервический
страх: он пугался окружающей его тишины или просто и сам
не знал чего — у него побегут мурашки по телу. Он иногда боязливо косится на темный угол, ожидая, что воображение сыграет с ним штуку и
покажет сверхъестественное явление.
Райскому
страх как хотелось пустить в нее папками и тетрадями. Он стоял,
не зная, уйти ли ему внезапно, оставив ее тут, или покориться своей участи и
показать рисунки.
— Дроби немножко подарю, вот, бери, только маме своей до меня
не показывай, пока я
не приду обратно, а то подумает, что это порох, и так и умрет от
страха, а вас выпорет.
— У рыбы кровь холодная, — возразил он с уверенностию, — рыба тварь немая. Она
не боится,
не веселится; рыба тварь бессловесная. Рыба
не чувствует, в ней и кровь
не живая… Кровь, — продолжал он, помолчав, — святое дело кровь! Кровь солнышка Божия
не видит, кровь от свету прячется… великий грех
показать свету кровь, великий грех и
страх… Ох, великий!
Оказалось, что реформа, запретившая оставаться более двух лет в одном классе, застигла его продолжительную гимназическую карьеру только на второй ступени. Богатырь оказался моим товарищем, и я со
страхом думал, что он сделает со мной в ближайшую перемену… Но он
не показал и виду, что помнит о наших внегимназических отношениях. Вероятно, ему самому эти воспоминания доставляли мало удовольствия…
Из
страха, чтобы их
не лишили пособий,
не перестали давать зерно в ссуду,
не оставили бы их на Сахалине на всю жизнь, ссыльные обыкновенно
показывали количество разработанной земли и урожаи ниже действительности.
На другой день увидала она зверя лесного, чудо морское при свете солнышка красного, и хоша сначала, разглядя его, испугалася, а виду
не показала, и скоро
страх ее совсем прошел.
И услышала она, ровно кто вздохнул, за беседкою, и раздался голос страшный, дикой и зычный, хриплый и сиплый, да и то говорил он еще вполголоса; вздрогнула сначала молодая дочь купецкая, красавица писаная, услыхала голос зверя лесного, чуда морского, только со
страхом своим совладала и виду, что испужалася,
не показала, и скоро слова его ласковые и приветливые, речи умные и разумные стала слушать она и заслушалась, и стало у ней на сердце радошно.
Затем, как во сне, увидел он, еще
не понимая этого, что в глазах Шульговича попеременно отразились удивление,
страх, тревога, жалость… Безумная, неизбежная волна, захватившая так грозно и так стихийно душу Ромашова, вдруг упала, растаяла, отхлынула далеко. Ромашов, точно просыпаясь, глубоко и сильно вздохнул. Все стало сразу простым и обыденным в его глазах. Шульгович суетливо
показывал ему на стул и говорил с неожиданной грубоватой лаской...
Миртов засмеялся,
показав беззубый рот, потом обнял юнкера и повел его к двери. —
Не забывайте меня. Заходите всегда, когда свободны. А я на этих днях постараюсь устроить вашу рукопись в «Московский ручей», в «Вечерние досуги», в «Русский цветник» (хотя он чуточку слишком консервативен) или еще в какое-нибудь издание. А о результате я вас уведомлю открыткой. Ну, прощайте. Вперед без
страха и сомненья!
— Как
не быть удаче, как
не быть, батюшка, — продолжал мельник, низко кланяясь, — только
не сымай с себя тирлича-то; а когда будешь с царем говорить, гляди ему прямо и весело в очи; смело гляди ему в очи, батюшка,
не показывай страху-то; говори ему шутки и прибаутки, как прежде говаривал, так будь я анафема, коли опять в честь
не войдешь!
Для того ли, чтоб сразу приучить жертву к дальнейшим ударам, по тому расчету, что после очень трудного удара уже
не так мучительны покажутся легкие, или тут просто желание пофорсить перед жертвой, задать ей
страху, огорошить ее с первого раза, чтоб понимала она, с кем дело имеет,
показать себя, одним словом.
У него есть под подушкой и под матрацем что-то такое, чего он никому
не показывает, но
не из
страха, что могут отнять или украсть, а из стыдливости.
— Пользуются одичалостью разных голодных оборванцев и желают
показать нам, что свобода невозможна по причине множества подобных диких людей. Однако, — позвольте, — дикие люди
не вчера явились, они были всегда, и на них находилась управа, их умели держать под
страхом законов. Почему же сегодня им дозволяют всякое безобразие и зверство?
— Но мало что старину! — подхватила Елена. — А старину совершенно отвергнутую. Статистика-с очень ясно нам
показала, — продолжала она, обращаясь к барону, — что
страх наказания никого еще
не остановил от преступления; напротив, чем сильнее были меры наказания, тем больше было преступлений.
Мы же так скоро с этим освоились, что чувство минутного панического
страха вдруг заменилось у нас еще большею отвагою: скорбя за исключенных товарищей, мы иначе
не звали между собою Демидова, как «варвар», и вместо того, чтобы робеть и трястись его образцового жестокосердия, решились идти с ним в открытую борьбу, в которой хотя всем пропасть, но
показать ему «наше презрение к нему и ко всем опасностям».
Дальберг, простодушно принявший, кажется, incognito царя совершенно буквально, отвечал,
не без оснований с своей точки зрения, следующим оправданием: «Мы
не показывали и виду, что нам известно о присутствии царя, из опасения навлечь его неудовольствие; в свите никто
не смел говорить о нем, под
страхом смертной казни».
— Ох,
не тем я провинился, сударыня, а гордостью. Гордость погубила меня,
не хуже царя Навуходоносора. Думал я:
не обидел меня господь бог умом-разумом; коли я что решил — стало, так и следует… А тут
страх смерти подошел… Вовсе я сбился!
Покажу, мол, я напоследках силу да власть свою! Награжу — а они должны по гроб чувствовать… (Харлов вдруг весь всколыхался…) Как пса паршивого выгнали из дому вон! Вот их какова благодарность!
Не боится мальчик правду сказать. Все люди этой линии, начиная с Ионы,
не носят
страха в себе. У одних много гнева, другие — всегда веселы; больше всего среди них скромно-спокойных людей, которые как бы стыдятся
показать доброе своё.
Маменькин лакей, Дмитрий Сидоров, большой охотник до трубки, регулярно каждый день после обеда, когда мы бывали в диванной, ходил в мужнин кабинет брать его табак из ящика; и надо было видеть, с каким веселым
страхом Сергей Михайлыч на цыпочках подходил ко мне и, грозя пальцем и подмигивая,
показывал на Дмитрия Сидоровича, который никак
не предполагал, что его видят.
Шишкина так и подмывало схватиться с места и сказать ему: «Ан, нет, мол, есть же! есть!» и
показать в подтверждение полученное им письмо и деньги и для окончательной убедительности признаться, что сам он член тайного общества и что, стало быть, русские
не совсем уж круглые дураки и презренные рабы, какими изволит изображать их господин Свитка. Однако же попридержал на время свою прыть «под
страхом неминуемой ответственности».
«Все это, конечно,
показывает благородство адмирала, но все-таки лучше, если бы таких выходок
не было!» — думал Ашанин, имея перед глазами пример капитана. И, слушая в кают-компании разные анекдоты о «глазастом дьяволе», — так в числе многих кличек называли адмирала, — он испытывал до некоторой степени то же чувство
страха и вместе захватывающего интереса, какое, бывало, испытывал, слушая в детстве страшную нянину сказку.
Но он
показал Мне себя, и…
не обижайся на Мою американскую невежливость, читатель, где-то за его широкими плечами, вогнувшимися от
страха, мелькнул и твой дорогой образ.
Некоторые, однако, стараются скрыть свой
страх и хотят
показать, что они ничего
не боятся.
Бояре с ужасом посмотрели друг на друга. Один дьяк Курицын
не показал на лице малейшего знака удивления или
страха: только губы его означали глубокое презрение.
Не стоило тратить слов против рыцаря; муж
не вступает в спор с мальчиком. Варфоломей ковыльнул ножкой и, сделав из своей фигуры вопросительный знак, примолвил...
Разумеется, что счастливым соперником ее приняты были все меры к уничтожению этого замысла; но дипломатке
не показывали, что тайна открыта. Русские офицеры, собравшиеся в замке, и хозяйка его, как давно знакомые, как приятели, беседовали и шутили по-прежнему. К умножению общего веселия, прибыл и карла Шереметева. С приходом его в глазах Аделаиды все закружилось и запрыгало: она сама дрожала от
страха и чувства близкого счастия.
Заметно было, однако ж, что человека два-три вовсе
не показывали знаков жизни и, вероятно, от холода, голода и
страха упокоились на вечные времена.
—
Не бойся; протяни, брат, руку смело, — продолжал Вольдемар, всунув ему деньги, — монета
не жжется, сделана руками человеческими и такая, каких накоплен у тебя мешочек… знаешь, что лежит… — Здесь Вольдемар
показал на запад; мальчик побледнел от
страха. — Сослужи мне, Мартын, и о твоем мешочке никто
не будет знать.
К концу первого года у Дарьи Николаевны родился сын, но, увы, это рождение
не порадовало хилого мужа — он со
страхом думал об участи его ребенка в руках такой матери. Последняя тоже
не встретила появившегося на свет первенца с особенной материнской пылкостью. Когда ей
показали его, она равнодушно посмотрела и сказала...
Жест этот был так
не похож на всегдашнее спокойствие княжны,
страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу. Анна Михайловна
не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто
показывая, что всего этого она ожидала.
Доносил на меня, нижайшего богомольца вашего, канцелярист Перфилий Протопопов, затеяв ложно и поклепав напрасно, а о чем, — то значит в его доношении, яко бы по ссылке его Всемилостивого Спаса, что в Наливках, диакон Петр, с согласия его, Перфилия, и за ссорою со мною посягательством своим, забыв
страх Божий и диаконского своего чина чистое обещание, учиня клятвы своея преступление, во свидетельстве своем сказал явную неправду, и с доносительским доношением нимало
не согласно, но явная рознь и убавочные затейные речи, будто в июле месяце, а в котором числе, того
не показав, будто во время вечернего пения, напивься я, нижайший, пьян и в алтаре, в священном одеянии, на него, диакона, садяся чехардою, и того я
не чинил».